Борис Пастернак биография кратко, нобелевская премия, творчество, жена и дети, причина смерти

Биография Бориса Пастернака

Борис Леонидович Пастернак – знаменитый русский и советский поэт и писатель. Помимо того, он был публицистом и драматургом, переводчиком и критиком. Один из талантливейших представителей русского символизма. Роман «Доктор Живаго» принес прозаику Нобелевскую премию, но на родине уникальное произведение вызвало негативную реакцию советского правительства и части коллег: писателя вынудили отказаться от награды.

Детство, юность, семья

Борис родился 10 февраля (по новому стилю) 1890 года в московской семье Леонида Пастернака и Розалии Кауфман. За год до рождения первенца Леонид Осипович (Исаак Иосифович) и Розалия Исидоровна (Райца Исраэлевна) переехали из Одессы в Москву, где открывались большие возможности для творчества.

Отец Бориса был художником, позже стал академиком Петербургской Академии художеств. Мама-пианистка прививала старшему сыну любовь к музыке. Одно время Боря даже хотел стать композитором, он прекрасно импровизировал на фортепиано, сочинял музыкальные этюды.

Со временем в семье родилось еще трое детей. Брата Бори назвали Сашей (1893-1982, стал архитектором), сестер – Жозефиной (1900-1993, стала доктором философии) и Лидией (1902-1989, стала доктором биохимических наук).

В гостеприимный дом родителей часто наведывались музыканты и художники, писатели и поэты. Пастернаки поддерживали дружеские отношения с Исааком Левитаном, Василием Поленовым, Львом Толстым, Сергеем Рахманиновым. Гостил у них и австрийский поэт Райнер Мария Рильке.

В воспоминаниях Александра Пастернака имеется множество интересных моментов, описывающих характер и поведение Бориса в детские годы. В частности, он хорошо запомнил игру в «выставку картин», придуманную Борей:

Мы оба, каждый на свой риск и страх, рисовали предварительно разные картинки. Не сговариваясь заранее ни о сюжетах, ни о манере исполнения, мы добивались наибольшего разнообразия. Мы крайне серьезно относились ко всей процедуре. Темы и мотивы были навязаны репертуаром передвижничества — совсем не из юмористических соображений, хотя в воздухе нашей квартиры и пахло достаточно явно идеями новаторства, но просто по той причине, что мы такие мотивы и темы видели и знали по выставкам… Нарисовав достаточное количество «картин», мы составляли каталог и развешивали картины по стенам нашей детской. Затем на «вернисаж» (это было тогда ходовым словом, более естественным, чем теперешнее «открытие») приглашались все обитатели квартиры и гости, случайно присутствовавшие в данный момент.

Влияние отца-художника на сыновей было несомненным, отсюда появилась и сама игра. Также дети часто играли в «аптечное дело», которая появилась из-за постоянных простудных заболеваний. Игра состояла в точном исполнении ритуалов действующими лицами: больным, доктором, провизором. Балясины, брусочки из строительного ящика изображали аптечные пузырьки, а бумажные рецепты выглядели как аптечные.

В абракадабре латыни, которую Борис выписывал, высунув язык от напряжения, я ничего не понимал, хотя всякие там ациди и пульвери звучали не хуже русских простых слов. В сущности, мы фиксировали наш личный опыт вплоть до дозировки лекарств на граны, и слово «гран», как бы таинственно оно ни было, в созвучии — «по три грана на прием» — было нам вполне понятно.

Боря, по словам младшего брата, «с детства отличался неодолимой страстью овладеть тем, что явно ему было не под силу или что совершенно не соответствовало складу его мыслей и характера». Именно поэтому, наблюдая за выездами наездниц, Пастернак однажды уговорил одну из них дать ему прокатиться на лошади.

Почувствовав чужого седока, лошадь пустилась вскачь, Борис упал и сломал ногу. Конечность срослась неправильно, из-за легкой хромоты он в дальнейшем был освобожден от воинской повинности. Позже этот эпизод Пастернак опишет в стихотворении «Август».

Учился Пастернак в пятой московской гимназии, причем поступил сразу во второй класс. Учился легко, окончил ее с золотой медалью.

Борису было пятнадцать лет, когда он попал под нагайку драгуна во время революции 1905 года. Вся семья переполошилась, когда в один из дней подросток исчез из дома, ничего никому не сказав. Отец уже собирался идти его искать, когда хлопнула входная дверь, и сияющий Боря появился на пороге. В смятой фуражке и порванной шинели, будущий автор романов рассказал, что столкнулся на улице Мясницкой с группой демонстрантов, бежавших от Лубянки.

Среди них были и женщины, которые в ужасе подхватили и Бориса. Они бежали, от патруля драгун, гнавших их как скот. В момент, когда юноша присоединился к толпе, в ход были пущены нагайки. У Почтамтского двора началась толчея, Бориса кто-то прижал к решетке, приняв на себя удар нагайки. Досталось и Пастернаку: попало по фуражке и плечам.

Окончив гимназию, Пастернак долго не мог решить, где учиться дальше. Мечтал он стать композитором, но переживал, что у него нет абсолютного слуха, и в итоге поступил на юридическое отделение историко-филологического факультета Московского университета, затем поменял его на философское отделение, послушав совета своего кумира Александра Скрябина.

В 1912 году Борис учился в Марбурге (Германия), на курсах философа и профессора Германа Когена. Немного не доучившись, поехал с родными в Италию. Окончил Московский университет, но диплом так и не забрал.

По воспоминаниям Александра Пастернака, примерно в период 1911-1912 годов Борис начал обособляться от семьи, которая переехала на Волхонку. Казалось бы, для брата было весьма удобно жить и дальше с родителями, братом и сестрами. Но он начал снимать комнаты в близлежащих переулках. Родные не понимая его истинных мотивов, огорчались и выговаривали «непутевому» сыну за новые потребности.

Но Пастернак видел в одинокой жизни возможность заниматься стихотворчеством, ни от кого не таясь. Брат Пастернака вспоминал:

1911 был для него годом перелома и перестройки всей его жизни. То, что ранее было лишь случайным или спорадической «первой пробой» (в «Охранной грамоте» — «стихотворные опыты»), началом деятельности считать никак нельзя. Брат неплохо рисовал, от случая к случаю, не испытав тяги внутренней потребности; так, возможно, было и с музыкой; может быть, и с философией. Со стихотворчеством было совсем иначе. Говоря в «Охранной грамоте» о 1912 годе, брат пишет: «Я основательно занялся стихописанием. Днем и ночью, и когда придется, я писал...».

Творческий путь

Отказавшись от занятий философией, Пастернак начал участвовать в литературных вечерах издательства «Мусагет», печатавшего в то время известных символистов. Был также членом группы «Лирика», общался с футуристами в сообществе «Центрифуга». Тогда же познакомился с Владимиром Маяковским, чье творчество сильно повлияло на его восприятие поэзии.

Свои первые стихотворения Борис опубликовал в сборнике 1913 года, выпущенного основателями группы «Лирика», а затем выпустил свою первую книгу «Близнец в тучах», хотя сам остался ею недоволен.

Я старался избегать романтического наигрыша, посторонней интересности. Мне не требовалось громыхать их с эстрады… Я не добивался отчетливой ритмики, плясовой и песенной, от действия которой почти без участия слов сами собой начинают двигаться ноги и руки. Моя постоянная забота обращена была на содержание. Моей постоянной мечтою было, чтобы само стихотворение нечто содержало, чтобы оно содержало «новую мысль или новую картину».

Спустя три года свет увидел сборник стихов «Поверх барьеров», а Пастернак полгода провел на Урале, побывал на Березниковском содовом заводе и в местном поселке, который потом назвал «маленькой промышленной Бельгией».

После революций 1917 года поэт написал множество стихотворений, позже вошедших в сборник «Сестра моя – жизнь», который принес ему широкую популярность. По словам Бориса Леонидовича, он не знал, как называлась сила, давшая эту книгу, поскольку она была гораздо больше его самого и тех поэтических концепций, в окружении которых он жил.

Пастернак стал переписываться с поэтами-эмигрантами, включая Марину Цветаеву. В двадцатые годы он сочинил и выпустил множество произведений, в числе которых – роман в стихах «Спекторский», поэмы «Девятьсот пятый год» и «Лейтенант Шмидт».

В начале 1930 года была опубликована его автобиографическая книга «Охранная грамота». Поэта признали на государственном уровне, он участовал в работе Союза писателей СССР. В 1931 году Пастернак отправился в Грузию, спустя год вышла его книга «Второе рождение».

Спустя четыре года состоялась последняя поездка Бориса Леонидовича за границу, на Международный конгресс писателей в защиту мира, проходивший в Париже. По пути во Францию он остановился ненадолго в Берлине, где увиделся с сестрой Жозефиной и её мужем.

Дело в том, что родители и сестры поэта уехали из страны еще в 1921 году для лечения отца, а после проведенной ему операции не пожелали возвращаться в Советский Союз и остались в Германии. Позже, с приходом к власти нацистской партии, они перебрались в Англию.

Вспоминая встречу с братом, Жозефина писала:

То и дело его одолевали слезы. И одно только желание было у него: спать! Ясно было, что он — в состоянии острой депрессии. Мы опустили занавеси, уложили его на диван. Скоро он крепко заснул. Прошло два часа, три, мало времени оставалось до его отъезда, а мы еще и не поговорили... Когда Борис проснулся, он, казалось, был в чуть лучшем состоянии, хотя опять все жаловался на бессонницу, которая, видимо, мучила его последние месяцы.

Оказывается, Пастернак был болен, лечился в подмосковном санатории, а поехать на конференцию его практически вынудили:

...Однажды раздался телефонный звонок: «Вы едете за границу, на конгресс писателей», — сказали ему. «Я не поеду, — ответил он, — как я могу, если и по московским улицам ходить не в состоянии? Я болен!» Со всей горячностью, ему свойственной, со всем упрямством больного человека он отказывался двинуться куда бы то ни было из санатория, даже узнав, что решение послать его в Париж принято в Кремле. В конце концов ему пришлось сдаться, и последнее его оправдание, что ему не во что одеться, было снято неким должностным лицом, которое поводило его по московским магазинам, купило ему наспех шляпу, пару рубашек, костюм, не слишком хорошо сидевший, и так далее.

Нервное расстройство Пастернака было связано с «внутренней перестройкой», его подготовкой к самому главному произведению в его жизни.

В том же году Борис Леонидович написал письмо главе государства Иосифу Сталину с просьбой освободить из тюрем мужа и сына Анны Ахматовой. Благодаря этому заступничеству Николай и Лев Гумилевы были освобождены, а поэт в благодарность отправил Сталину книгу своих переводов Грузинской лирики.

Но этого заступничества Пастернаку не простили. Уже в 1936 году власти упрекали его в «мировоззрении, не соответствующем эпохе» и «идейном упадке».

Поэт поселился на даче в Переделкино, лишь изредка наведываясь в Москву. Его стихи почти перестали печатать и, чтобы заработать на жизнь, он занялся переводами произведений Уильяма Шекспира, Иоганна Вольфганга Гёте, Фридриха Шиллера. Позже он с горечью заметит, что самое плодотворное время отдал на спасение близких от безденежья.

Лишь в годы Великой Отечественной войны вышла новая книга стихов Пастернака под названием «На ранних поездах». Многие из них были написаны в эвакуации в Татарстане.

В 1946 году Борис Леонидович принялся за эпохальное произведение, давно мечтая написать что-либо большое и значительное. Так возникла идея о романе, которую он вынашивал довольно долгое время. Столь же долго писалась книга «Доктор Живаго», возможно потому, что это был не обычный роман, а некий новый род автобиографии – без совпадений внешних фактов с реальной жизнью писателя.

Последнюю главу Пастернак дописал в 1955 году и развез рукописи по редакциям и издательствам. Но ответом ему была тишина. Спустя год рукопись попала к итальянскому издателю Джанджакомо Фентринелли, который попросил у писателя разрешения на публикацию.

Согласие Бориса Леонидовича было получено, и вскоре роман распространился на западе. Французский писатель Альбер Камю выдвинул произведение Пастернака на Нобелевскую премию, и в 1958 году она была ему присуждена.

В СССР против лауреата начались гонения. Как только его не называли в советских газетах – и отщепенцем, и предателем, и сорняком. Союз писателей рассматривал «дело Пастернака» с большой агрессивной активностью, его едва не довели до самоубийства.

Он был вынужден отказаться от высокой награды, но «коллеги» не успокоились, предлагая выслать Бориса Леонидовича из Советского Союза. 31 октября 1958 года по радио прозвучало письмо писателя Никите Хрущеву:

Уважаемый Никита Сергеевич, я обращаюсь к Вам лично, ЦК КПСС и Советскому правительству. Из доклада т. Семичастного мне стало известно о том, что правительство «не чинило бы никаких препятствий моему выезду из СССР». Для меня это невозможно. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой. Я не мыслю своей судьбы отдельно и вне её. Каковы бы ни были мои ошибки и заблуждения, я не мог себе представить, что окажусь в центре такой политической кампании, которую стали раздувать вокруг моего имени на Западе. Осознав это, я поставил в известность шведскую академию о своём добровольном отказе от Нобелевской премии. Выезд за пределы родины для меня равносильно смерти…

По звонку из ЦК КПСС Пастернаку было предложено написать обращение к народу с извинениями. Писатель не понимал, в чем ему предлагают раскаяться, и его первоначальное письмо не понравилось. Над ним «поработали» и предложили Пастернаку подписать.

Душевная усталость была настолько велика, что он подписал «свое» письмо, после чего выплеснул отчаяние и боль в стихотворении «Нобелевская премия». Оно начиналось словами: «Я пропал, как зверь в загоне. Где-то люди, воля, свет, а за мною шум погони, мне наружу ходу нет…».

Личная жизнь Бориса Пастернака

Любящие и любимые им женщины окружали писателя всегда. Сначала это были мама и сестры, а в 1922 году Борис женился на художнице Евгении Лурье, которой посвятил стихотворение «Ирпень». Спустя год у них родился сын Евгений.

Чтобы обеспечить семью, Борис Леонидович начал переводить стихи зарубежных поэтов – Поля Верлена, Джона Китса, Райнера Марию Рильке. Молодая жена мало заботилась о быте, ей хотелось самовыражения как художнице, и на этой почве между ними нередко возникали споры.

Друг Пастернака, Николай Вильмонт, так описывал первую жену Пастернака:

Она была скорее – миловидна. Большой выпуклый лоб, легкий прищур и без того узких глаз, таинственная; таинственная, беспредметно манящая улыбка, которую при желании можно было назвать улыбкою Моны Лизы; кое-где проступившие, ещё бледно и малочисленно, веснушки, слабые руки, едва ли способные что-то делать. Мне нравилось, когда она молча лежала на тахте с открытой книгой и не глядя в неё, чему-то про себя улыбалась… Но, к сожалению, она не всегда молчала.

Евгения Владимировна недооценивала собственного мужа как поэта, не понимала, что ему необходимо особое внимание как личности исключительной. Да и собственное призвание оказалось для портретистки сильнее любви и чувства долга.

В 1931 году Пастернак развелся с Лурье. Причиной тому стала новая любовь – Зинаида Нейгауз. На тот момент женщина была замужем за известным пианистом, но влюбленного поэта это не остановило.

Разрушив обе семьи, оставив детей, Пастернак и Нейгауз сначала путешествовали по Грузии, а в 1932 году расписались. Жить им было негде, поселились поначалу у Бориса Пильняка, предоставившего им квартиру по случаю. О своей второй жене писатель написал в своей «Охранной грамоте» так:

Я знаю лицо, которое равно разит и режет и в горе, и в радости, и становится тем прекрасней, чем чаще застаешь его в положениях, в которых потухла бы другая красота. Взвивается ли эта женщина. Вверх, летит ли вниз головой, её пугающему обаянию ничего не делается, и ей нужно что бы то ни было на земле гораздо меньше, чем сама она нужна земле, потому что это сама женственность, грубым куском небьющейся гордости целиком вынутая из каменоломни творенья. И так как законы внешности всего сильнее определяют женский склад и характер, то жизнь и страсть такой женщины не зависят от освещения, и она не так боится огорчений...

В 1938 году у Бориса и Зинаиды родился сын Леонид. С ними также жили двое детей от первого брака жены. В доме все держалось на Зинаиде Николаевне. Пастернак был счастлив. Они почти никогда не расставались, а когда такое случалось, Борис Леонидович писал жене трогательные письма, признавался в любви и обожании.

Тем не менее, сразу после войны писатель снова влюбился. Его избранницей стала литературный переводчик Ольга Ивинская. Она – прообраз Лары в романе «Доктор Живаго», который принес и автору и ей самой много горя.

Познакомились они в 1946 году, тогда же, когда Пастернак начал писать свое произведение. Ольга стала помощницей, была посвящена во все литературные дела писателя, но так и не стала его женой.

Они встретились в непростой для обоих период. И счастье, которое казалось таким возможным, всегда отдавало горчинкой. У Бориса была жена и дети, у Ольги – смерти двух мужей и двое ребятишек. Не раз влюбленные пытались расстаться, но друг без друга долго не могли. Поэт рассказывал об Ивинской:

Она – мой большой друг. Она помогла мне при написании книги, в моей жизни… Она получила пять лет за дружбу со мной. В моей молодости не было одной, единственной Лары… Лара моей молодости – это общий опыт. Но Лара моей страсти вписана в моё сердце её кровью и её тюрьмой… Её посадили из–за меня, как самого близкого мне человека по мнению секретных органов, чтобы на мучительных допросах от неё добиться достаточных показаний для моего судебного преследования. Её геройству и выдержке я обязан своей жизнью и тому, что меня в те годы не трогали…

Смерть и память

Удивительный поэт и гениальный писатель ушел из жизни после продолжительной болезни 30 мая 1960 года. Его здоровье систематически ухудшалось после травли и унижений, после ареста и ссылки любимой женщины.

Он перенес инфаркт, после чего в доме поселилась врач Литфонда Анна Наумова. Возле Пастернака дежурили медсестры, приглашались известные медицинские светила. Родные надеялись на полное выздоровление мужа и отца, но вскоре оказалось, что у него рак легких, уже давший метастазы в желудок.

Жить Пастернаку оставалось недолго, и перед смертью он признался Зинаиде Николаевне, что рад уйти из жизни – подальше от людской подлости.

Утром своего последнего дня Борис Леонидович позвал сыновей и долго разговаривал с ними, после чего сказал всем: «Ну что же, будем прощаться?..». К ночи Пастернака не стало.

Несмотря на опалу, на его похороны в Переделкино съехались многие коллеги и любящие его люди, в числе которых были Булат Окуджава и Андрей Вознесенский. Не было только Ольги Ивинской, которая отбывала второй срок в лагере якобы за контрабанду. Официальные скупые сообщения о смерти Пастернака были опубликованы в нескольких газетах.

Начиная с середины шестидесятых Пастернака снова стали упоминать на государственном уровне, но лишь в 1987 году Борис Леонидович был» реабилитирован» и посмертно восстановлен в Союзе писателей. Спустя год в журнале «Новый мир» был опубликован роман Пастернака «Доктор Живаго», а еще через год Шведская королевская академия признала недействительным отказ писателя от Нобелевской премии, к которому его вынудили советские партийные функционеры. Награда была вручена старшему сыну Пастернака Евгению.

Первый в Советском Союзе музей писателя был организован на его даче в Переделкино в 1986 году, а первый памятник появился лишь в 2009 году в Перми. Позже появились памятники и мемориальные доски в других городах, где бывал Пастернак – Чистополе, Туле, одном из районных центров Тамбовской области.

Образ опального и любимого писателя в свое время воплотили в художественных фильмах Александр Хочинский, Сергей Юрский, Олег Меньшиков, Сергей Варчук. Также о жизни и творчестве Пастернака было снято около двадцати документальных кинолент.

Интересные факты

Вспоминая о детских годах Бориса Пастернака, его брат отмечал, что у будущего поэта и писателя не было тяги к накопительству и коллекционированию чего-либо:

Коллекций в настоящем смысле у него не было никаких, и, по существу, он всегда был врагом этого дела. Комната его, уже в юности, поражала строгостью простоты и пустоты: стол, стул и полка для книг — никаких картин и украшений.
Борис Пастернак и Сергей Есенин терпеть не могли друг друга. Какие мотивы были тому причиной, неизвестно, но поэты дважды кидались друг на друга с кулаками. В первый раз это произошло в кафе «Домино», где их разнял поэт Матвей Ройзман, а второй – в редакции журнала «Красная новь». Разнимать дерущихся никто не торопился, а Валентин Катаев позже описал их драку, называя Сергея Александровича королевичем, а Бориса Леонидовича – почему-то мулатом:

Королевич совсем по-деревенски одной рукой держал интеллигентного мулата за грудки, а другой пытался дать ему в ухо, в то время как мулат — по ходячему выражению тех лет, похожий одновременно и на араба, и на его лошадь, — с пылающим лицом, в развевающемся пиджаке с оторванными пуговицами с интеллигентной неумелостью ловчился ткнуть королевича кулаком в скулу, что ему никак не удавалось.
В голодные и холодные послереволюционные годы Борис Пастернак со своей младшей сестрой Лидией нередко занимался разными хозяйственными делами, о которой она гораздо позже напишет:

…именно нам с Борей выпадала редкая и счастливая возможность принести домой полный мешок промерзшей картошки, напиленных от разрушенного дома дров для топки или пойти в соседнюю деревню за санями с крестьянскими продуктами. Однажды после снегопада, а это случалось часто в послереволюционные зимы, транспорт перестал ходить и поезда с самыми важными товарами стояли друг за другом на окраинах Москвы, правительство издало декрет о мобилизации неслужащего населения на расчистку путей. Я по молодости не подлежала мобилизации, но заменила сестру, которая была немного старше меня, однако слабее здоровьем. Испытанное Борей живо описано им в одной из лучших глав романа «Доктор Живаго» — расчистка железнодорожных путей во время зимней поездки в Сибирь семьи Живаго. В этом романе много других мест, которые так или иначе напоминают мне о пережитом вместе с Борей. Чаще всего это физический труд, конкретная хозяйственная работа, которая в юности нас с Борей соединяла.

Важные события в жизни

1908 год: окончил гимназию и поступил на юридическое отделение историко-филологического факультета в Московский университет.
1909 год: перешел на философское отделение того же факультета.
1912 год: учился в немецком Марбурге на курсах философа Германа Когена. Окончил Московский университет, но диплом так и не забрал. Побывал в Венеции.
1913 год: опубликовал первые стихи в сборнике, выпущенного основателями группы «Лирика». Выпустил свою первую книгу «Близнец в тучах».
1916 год: опубликовал сборник стихов «Поверх барьеров».
1921 год: родители и сестры уехали из России в Германию, где остались жить постоянно.
1922 год: женился на художнице Евгении Лурье. Опубликовал сборник стихов «Сестра моя – жизнь».
1923 год: родился сын Евгений. Выпустил сборник «Темы и вариации».
1925 год: опубликовал роман в стихах «Спекторский».
1930 год: опубликовал автобиографические заметки «Охранная грамота».
1931 год: развелся с Евгенией Лурье. Путешествовал по Грузии.
1932 год: женился на Зинаиде Нейгауз. Опубликовал книгу «Второе рождение».
1935 год: поехал на Международный конгресс писателей в защиту мира, проходивший в Париже. В последний раз увидел сестру Жозефину в Берлине.
1936 год: подвергся критике властей за «мировоззрение, не соответствующее эпохе».
1938 год: родился сын Леонид.
1941 год: отправился в эвакуацию в Чистополь.
1943 год: выпустил сборник стихов «На ранних поездах».
1946 год: начал работать над романом «Доктор Живаго». Познакомился с литературным переводчиком Ольгой Ивинской, с которой были близкие отношения.
1952 год: пережил первый инфаркт.
1957 год: в Италии опубликован роман «Доктор Живаго».
1958 год: удостоен Нобелевской премии по литературе. В тот же день (23 октября) Президиум ЦК КПСС принял постановление «О клеветническом романе Б.Пастернака». Началась травля писателя.
1959 год: пережил второй инфаркт. Поставлен диагноз «рак легких».
30 мая 1960 года – дата смерти.